Legend
< Изъ-за Океана (continued from page 4-39) >
внушительной наружности. Длинная черная борода его ужъ сильно серебрится; прекрасные глаза смотрятъ гордо и проницательно.
Въ эту минуту, изъ той же двери на лҍво вышла дама, привлекшая общее внимание: это была наша новая, талантливая беллетристка, – русская по происхожденiю; по положенiю – секретарь-корреспондентъ өеозофическаго общества, Е. П. Блаватская. Она однако не осталась на платформҍ, но спустилась ко зрителямъ и заняла сохраненное для нея, въ первомъ ряду мҍсто.
Тутъ президентъ общетва, а за нимъ и его семь сподвижниковъ поднялись, и полковникъ Олькоттъ произнесъ нҍсколько словъ, клонившихся къ объясненiю присутствующимъ, что не будучи коротко знакомы съ прошлой жизнью ихъ удалившегося собрата, они считаютъ за лучшее пропустить церемонiю „загробного суда“, т.е. разсужденiя о грҍхахъ и достоинствахъ покойнаго и о томъ, заслужилъ-ли онъ, земнымъ своимъ странствiемъ, возможность освобожденному своему духу воспарить въ присутствии божества.
„Мы здҍсь собрались, не для того, чтобъ во всемъ подражать египетскимъ обрядамъ, заключилъ онъ свою речь, или чтобъ дать публике понятие объ истинно-өеозофскомъ погребальномъ торжествҍ; а затемъ только, чтобъ простой церемонiей этой выполнить послҍднее мiрское желанiе нашего собрата и друга. Лэди и джентльмены! Мы въ присутствии смерти!.. Я надеюсь, что этого напоминанiя достаточно, для всякаго себя уважающаго здҍсь лица, чтобъ заставить всҍхъ держать себя соотвҍтственно погребальному торжеству.
Это своевременное замҍчанiе было и нужно и дҍйствительно: волненiе и шумъ умолкли. Джентльмены-офицiяторы усҍлись; органъ заигралъ снова, медленно и мелодично. Ему аккомпанировало трiо изъ двухъ дамъ и одного мужчины, пҍвших теургическiй гимнъ:
О, безграничная премудрость! Невҍдомый отецъ! |
Послҍ этого гимна восемь джентльменовъ опять встали и мҍрно подошли къ катафалку. Некоторые изъ нихъ молитвенно подняли глаза горҍ; другiе, напротивъ, склонили головы долу, въ избыткҍ чувствъ совсҍмъ закрывъ глаза, въ то время какъ достопочтенный м-ръ Фредерикъ Томасъ подошелъ къ пюпитру и громко, хотя нҍсколько поспеҍшно, прочел довольно длинную и весьма своеобразную молитву, которою испрашивалъ благословленiя Iеговы.
Органъ зазвучалъ снова и во все время слҍдующей оригинальной бесҍды семерыхъ дҍйствующихъ лицъ, звучалъ при каждой паузҍ.
Сначала половникъ Олькотъ, стоявшiй въ серединҍ, прочелъ изъ маленькой, въ золотомъ переплетҍ книги:
„Божественный свҍтъ, – отраженiе высшаго разума глагола Божiя, озаряющий каждаго грядущаго въ мiръ, равно освҍщаетъ вҍрующихъ всҍхъ исповҍданiй. Единое и всемiрное откровенiе начертано во всей видимой природҍ; оно объясняется разумомъ и дополняется анологиiями религiи“.
Послҍ нҍсколькихъ аккордовъ органа, заговорилъ сосҍдъ президента по правую руку:
„То, что мы зовемъ смертiю есть только измененiе. Высший разумъ, будучи неизменяемымъ, не знаетъ уничтоженiя. Мысли, разъ произнесенныя, обрҍтаютъ безсмертiе.
Президентъ. Въ какомъ состоянiи находится мiръ невидимый!
Сҍдовласый Өеозофъ. Нҍтъ мiра безусловно невидимаго: существуют только различныя степени совершенства нашихъ органовъ. Тҍло наше, грубҍйшiй видъ творенiя, есть лишь несовершенная временная обреченная перемҍнҍ, оболочка души.
Президентъ. Что замҍняетъ душҍ нашей, уже подвергшейся перемҍнҍ оболочки, – земное зренiе?
Соседъ его, слҍва. Душа не нуждается въ тҍлесныхъ органахъ. Она производитъ все сущее въ мiрҍ, осязаемое и неосязаемое, силою своей чувствительности и воспрiимчивости.
Президентъ. Но что-же есть смерть? Что вы называете смертью?
Молодой собратъ. Мы зовемъ смертiю – измҍненiе къ лучшему всҍхъ свойствъ нашего духа, не стҍсняемыхъ болҍе матерiей. Мы умираемъ и снова возрождаемся, ибо оболочка всего живущаго ежедневно измҍняется......
Изъ-за океана *).
През. Какую имҍемъ мы очевидность продолженiя дҍятельности послҍ смерти?
Одинъ изъ молодыхъ өеодофовъ. Ту, что смерти, въ смыслҍ истребленiя – нетъ! Даже тҍло наше послҍ смерти продолжаетъ жить: оно разлагается, но всҍ атомы его составлявшiе живутъ отдҍльной жизнью, движутся и стремятся къ освобожденiю.
Презид. Каким-же образомъ поддерживается равновҍсiе общаго движенiя?
Одинъ изъ старшихъ членовъ. Силою антогонизма. Жизнь и смерть,свҍтъ и тҍнь, добро и зло, духъ и матерiя – держать вҍсы всей природы въ равновесiи.
Презид. Есть лишь одна, первая причина...
Голосъ изъ толпы. Это ложь!
Всеобщее смятенiе...
Публика встаетъ съ мҍстъ. Оборачивается въ беспокойствҍ. Можно было-бы опасаться послҍдствiй того общаго, неожиданнаго волненья если-бъ полковн. Олькоттъ не нашелся и не продолжалъ совершенно невозмутимо, спокойнымъ и ровнымъ голосомъ:
«Единая причина не сотворенная, вҍчная, безконечная и невҍдомая. Духъ человҍческiй безсмертенъ; а земная жизнь наша – лишь ничтожная точка въ вҍчности. Гармонiя заключается въ равновҍсiи, а равновҍсiе поддерживается аналогiей противуположностей»...
Равновҍсiе, однако-же, не поддерживалось болҍе въ этой залҍ и общая гармонiя была нарушена по крайней-мҍрҍ минутъ на пять.
„Идита-ко вы сюда!“ послышалось въ толпҍ воззванiе полицейскго, обращенное вҍроятно къ лицу вҍровавшему въ две первые причины. Опять волненiе. M-me Блаватская замҍтила нҍсколько торжественно, что это „какой-нибудь ханжа, на котораго не стоило обращать вни-<... continues on page 4-41 >